11 мая всю Россию потрясла новость о стрельбе в стенах школы в Казани. Утром первого учебного дня после майских каникул ее выпускник, 19-летний Ильназ Галявиев, зашел в здание 175-й гимназии и хладнокровно расстрелял учеников и учителей. Убиты девять человек — две учительницы и семеро школьников, более 20 пострадали.
На первом допросе стрелок заявил, что два месяца назад в него вселился бог. Помешать исполнить «волю всевышнего» подростку на входе попробовала вахтерша — она успела нажать тревожную кнопку, спряталась под столом и осталась жива. Позже станет известно, что от услуг профессиональной охраны школа отказалась три года назад.Мы выяснили, кто и как сейчас охраняет красноярские школы, почему в районах края безопасности детей уделено меньше внимания и смогут ли квалифицированные охранники остановить волну ненависти школьников к стенам, в которых они учились.
Всё это уже проходили
Сразу после трагедии в Казани все вспомнили аналогичную трагедию в одном из техникумов Керчи. В результате взрыва и стрельбы 17 октября 2018 года погиб 21 человек, пострадали 67. Тогда система охраны тоже дала слабину — по версии следствия, Владислав Росляков с оружием свободно перелез на территорию колледжа через забор, зашёл в здание через запасной вход и направился на второй этаж без препятствий со стороны охраны. На момент трагедии он был студентом 4-го курса этого колледжа.
Как и 2,5 года назад, после бойни в Казани запустилась цепная реакция из проверок. Министерства образования регионов разослали письма в школы — срочно отчитаться о состоянии охраны, металлоискателей, турникетов, тревожных кнопок и аварийных выходов.
Красноярский край тут не исключение.Как охраняют по-новому
В 2019 году постановлением Министерства просвещения оплачивать безопасность детей обязали муниципалитеты по всей стране. Каждая школа должна была получить сертификат безопасности, согласно которому определяется категория, а следовательно — уровень охраны. В зависимости от этого уровня решается, кому достаточно вахтерши и тревожной кнопки, а кому полагается контракт с охранной фирмой. Именно так в данный момент все организовано в Красноярском крае, объяснила директор одной из сельских школ региона Оксана Шумилова.
Так, по новой системе в Красноярске с 1 января вступили в силу договоры с лицензированными охранными фирмами по охране городских школ. До этого деньги на охранника, а чаще — просто вахтера, собирали по старинке — с родителей. Только в этом году из бюджета города на эти цели было выделено более 200 миллионов рублей.
Директор лицея №9 Ирина Осетрова в разговоре призналась, что система уже прижилась и работает без сбоев — оплата идет через город, родители ничего не платят.
— Сейчас у нас сидит девушка-майор, с 7 утра до 7 вечера, а ночью — сторожи. У нас и так охрана никого не пускает, будет держать до последнего на проходной. После событий в Казани заново проверяем пропуски и документы, выставляем чек-листы по охране. С детьми проведены классные часы — напоминаем о том, как действовать в опасных ситуациях. У нас и автоматическое оповещение есть — «внештатная ситуация». И все знают, что нужно закрыть двери в классах. Не нужно кричать в рупор «закройтесь в кабинетах», — уверена директор.
Руководитель красноярской гимназии №14 Наталья Шуляк согласилась с коллегой — система безопасности отлажена, на входе дежурит охранник частной фирмы. Более того, правоохранители регулярно проверяют систему пропуска без уведомления — могут прийти в штатском и попытаться миновать охрану.
— У нас регулярно проходят внеплановые проверки правоохранительной системы, о которых мы не знаем, это своего рода экзамен. Поэтому сейчас к услугам организации, с которой у нас заключен договор, мы претензий не имеем, — заключила Наталья Валерьевна, — действует единый стандарт безопасности, согласно которому должны быть установлены и металлорамка, и турникет. Это уже такая норма сегодняшнего дня, потому как в лице одного сотрудника того же ЧОП организовать ограничительные меры по допуску посторонних детей в школу без наличия турникетной системы очень сложно.
В районах Красноярского края есть школы с разным уровнем безопасности. Так, в селе Большой Улуй школа хоть и сельская, но охрана на 500 учеников обеспечена по полной программе — уже второй год заключен контракт с ЧОП, пропускной режим, турникеты, 15 видеокамер по периметру здания. А в одном из поселков Емельяновского района школьный работник признался, что у них есть только вахтерша и тревожная кнопка. В школе поселка Волочанка в Таймырском Долгано-Ненецком районе на 85 детей, которая прославилась на всю страну благодаря видео с шествия Победы, охрану выполняет младший обслуживающий персонал — вахтерша и гардеробщица, есть камеры.
— У нас север, на 500 километров вокруг тундра. Вертолет из Дудинки прилетает 1 раз в неделю — так мы всех знаем, кто и когда приезжает. Они проходят контроль. Нам такой охраны хватает, у нас в поселке всего 450 человек, — заверили в волочанской школе.
В школе №95 Железногорска подозрительного человека не пустят на порог. На входе в здание установлен домофон с видеосвязью — даже для Красноярска опыт передовой.
— До вчерашнего дня я даже не задумывалась — ну ушел ребенок в школу и ушел. Может случиться все что угодно хоть где, мне кажется. Беспокойства среди родителей после инцидента в Казани у меня и у других родителей нет, мы постоянно общаемся в чатах. Мы уверены в своей школе, потому что сами не раз пытались в нее попасть и не у всех это вышло. У меня старший ребенок приезжал с Новосибирска, хотел попасть в школу к учителям и не смог пройти — его не пустили, — отметила председатель родительского комитета школы, который в 2020 году был признан одним из лучших в стране, Марина Гайос.
Что не так с сегодняшней системой охраны школ?
По мнению председателя Общественного совета при ГУ МВД РФ по Красноярскому краю Валерия Васильева, на полиции лежит лишь шестая часть вины за произошедшее, в остальном такие трагедии результат недоработок системы в целом — и в части организации охраны школ, и в части правил выдачи оружия.
— Во-первых, нужно охрану в школах передавать в ведомство Росгвардии, чтобы они проводили проверки, технически оснащали ее. Да, это дорого, но пусть государство находит деньги. Во-вторых, это аспект воспитания. С младших классов должна формироваться ответственность за свою жизнь, за жизнь окружающих, за адекватное реагирования на непонятные вещи, помогать органам полиции — сейчас у всех есть сотовые телефоны. Ничего нет страшного: позвонил, сказал «дяденька, вон там прошел мужчина с каким-то предметом, похожим на оружие». По этому сигналу выскочили бы сразу!
В-третьих, нужно повышать возраст выдачи разрешения на покупку оружия. Хотя бы до 21 года, а лучше — до 25. Да, правозащитники обрушатся на меня с критикой, но о каких правах человека идет речь, когда есть момент угрозы жизни других людей? Если мы кладем оружие в руки неадекватного человека, мы нарушаем права других людей. И, конечно, ужесточить режим медицинских комиссий.
Ветеран МВД уверен, что проблема России — это не только дураки и дороги. Наша характерная черта — быстро расслабляться после трагедий. А этого сейчас допустить никак нельзя.
— Недавно был в Бородино, где в одной из школ есть полицейский класс. Они живут в контексте самосознания, ответственности, уважения труда полицейских, уважения к закону. Такие дети не будут считать «стукачеством» сообщить о чем-то неладном, что творится рядом с ним. Они понимают, что гражданский долг человека сообщить в органы. Ведь в Казани он шел в школу с оружием, и никто из прохожих не обратил на это внимание, не позвонил в полицию. Вот если мы в таком контексте начнем формировать психологию ребят, то получим хорошие результаты, — уверен Васильев.
Гнобить нельзя поддерживать
До трагического дня о 19-летнем Ильназе и его поведении никто не мог сказать плохого слова. Впрочем, как и хорошего — замкнутый, зажатый. Говорят, семья у него тоже тихая и положительная. В двух последних громких случаях массовой стрельбы в учебных заведениях, нападавшие не просто пришли в первое попавшееся учреждение, а намеренно выбрали стены, в которых учились. В чем причина такой немотивированной агрессии к учителям и ученикам школы, из которой выпустился подросток, мы попытались разобраться с психотерапевтом Анна Плотниковой.
— Травля в школе всегда несет за собой определенные последствия. Вне зависимости от кого эта травля — от взрослого человека, от педагогов либо от детей. И самое страшное здесь — безразличие. Когда ребенок видит, что взрослым вокруг все равно, и ему не к кому обратиться — он начинает решать вопросы самостоятельно, — уверена психотерапевт.
Специалист настаивает — выявлять и быстро реагировать на подозрительное состояние ребенка необходимо не только психологу, который в школе один на полторы-две тысячи детей, но и самим педагогам. Именно от них должны идти «тревожные звоночки» о поведении, которое требует вмешательства взрослых.
— Произошедшее в Казани комментировать очень сложно, потому что был подросток, который выпустился из школы, возможно, затаил какую-то злобу, возможно, хотел доказать что-то кому-то. Поэтому здесь хотелось бы обратить внимание взрослых — любое высказывание в адрес ученика может наложить определенный отпечаток. И как он с ним будет справляться — никто не знает. Прежде чем сказать, что ты «неудачник», в какой бы формулировке это не звучало, нужно это очень много раз взвесить. Когда ребенок приходит в школу и понимает, что его начнут сейчас гнобить за невыполненное домашнее задание — ему некуда больше бежать. Здесь возникают мысли о суициде, мести, о том, как бы другим сделать также плохо, как и мне сейчас.
12 мая на заседании по избрании меры пресечения Галявиеву гособвинение заявило, что молодой человек «желал выразить свое превосходство». Анна утверждает, что зачинщик травли и того же буллинга делает это не потому, что ему хочется посмотреть, как страдают другие — это своеобразная месть, чтобы доказать самому себе, что «я могу больше». По мнению психотерапевта, чтобы такого желания у детей и подростков не возникало, педагогам нужно создать комфортные, понимающие условия и научиться слышать своих учеников.
Стыдно сказать
Как успеть проследить за каждым школьником, когда на учителях и ведение уроков, и классное руководство, и работа на других ставках — сказать сложно.
— Здесь нужно не только охрану в фойе садить, а вообще всю систему образования переориентировать больше на воспитание. Уменьшить нагрузку этих бедных детей, все взрослые сильно заняты — родители на своих работах, которые не знаю как с ними общаться и разговаривать. Учителя нагрузкой задушенные — они если что-то и видят, то большинство махнут рукой — им просто некогда. Ну а психологи — недооцененные и, как мне кажется, не встроенные в систему школьного образования, — поделилась с нами своим видением проблемы школьный психолог.
Солидарен со специалистом и сопредседатель профсоюза работников образования «Учитель», преподаватель русского языка и права московской школы Всеволод Луховицкий. Педагог с многолетним опытом считает, что посадить больше охранников на входе — не выход. Корень зла кроется в самой образовательной системе:
— Что касается психологов и соцработников — не может физически человек, который работает в два раза больше, чем положено, уделять должное внимание на уроке, а потом и вне урока работать с ребенком. Не может, потому что у него не этим занята голова. И если быть честным — не за это ему платят деньги. Ему платят за то, чтобы он писал красивые отчеты. Общая система управления школой должна меняться. Каким образом это можно сделать — никто не знает. Здесь нужно политическая воля, которой, естественно, нет, — заключил педагог.
По словам сотрудника школы, максимальный оклад на ставке психолога — 20 тысяч рублей. Чтобы прожить, психологам и социальным работникам приходится «добирать часы» — вести уроки и выполнять дополнительные поручения в школе. А это забирает время, которые они должны тратить на качественный мониторинг, анализ поведения и эмоционального интеллекта школьников. К примеру, у девушки в нагрузку идут уроки информатики и профориентации.
— В голове у ребенка путаница — они не понимают, что это не просто учительница, но еще и психолог. И я, как дурочка, тоже прихожу и говорю — дети, мы с вами встречались на уроке информатики, но сегодня я к вам пришла как психолог. И приходится переключаться между тем, в какой роли ты сегодня пришла и что ты будешь делать, негодует школьный психолог.
Обращаться к психологам, по крайней мере в деревенских школах, до сих пор не принято — ни у взрослых, ни у тем более у детей. Да и сама система выстроена так, что психолог воспринимается как некто «второстепенный», и сам специалист выполняет работу «для галочки», уверена наша собеседница.
— Это большая массивная работа, которую не воспринимают до сих пор всерьез. Ты нужен пока нужен. «У вас есть психолог? Да, есть. Чем занимается? Вот этим и этим. А, ну все, молодцы». Нашу работу не видно, потому что она конфиденциальна. Ты не можешь разглашать кто к тебе по каким вопросам приходил. Большая часть работы скрыта от глаз администрации. Она не ценится, у людей ощущение, что мы приходим в свои кабинеты, закрываемся, а что там происходит — никто не знает, и не воспринимает работу всерьез, — негодует психолог.
Трагедия в Казани станет серьезным психологическим испытанием для всех школьников в стране, переживает председатель родительского комитета железногорской школы Марина Гайос. Особенно с учетом того, как сейчас организована психологическая помощь в образовании.
— Вижу, что сами дети все это обсуждают, смотрят новости в интернете. Страшно, что информации слишком много — особенно кровавых фото. А если найдутся те, кто возьмет с этого пример? Детская психика очень ранимая. Когда была трагедия в Беслане, еще не было столько интернет ресурсов, и не было столько подробностей. А тут сама видела в соцетях эти фото — лежат ребятишки мертвые, и у них ранения в голову. Головной мозг на полу. Я полночи не могла уснуть потом. А представляете когда ребятишки это все видят. Это лишнее для детей! — уверена мать.
Шутинг в других странах мира
Не исключено, что предлагаемые сейчас меры, — не оптимальные. И, возможно, стоит посмотреть на уже имеющийся опыт других стран. Например, в Израиле, где люди привыкли жить под постоянной угрозой терактов, никогда не случалось шутинга в школе.
— В израильских школах система безопасности устроена очень просто. Начальные и старшие классы учатся в разных школах. Здание каждой окружено забором высотой 2,5–3 метра. Ворота только одни, и на протяжении всего учебного дня они заперты изнутри. Рядом с воротами в специальной будке сидит охранник с оружием — сотрудник охранного агентства. Его работу оплачивает не школа и не родители, а муниципалитет, — рассказала учитель с 30-летним стажем из Иерусалима Юлия Драгунская.
Педагог объяснила, что охранник, который стоит на воротах израильской школы, знает всех учеников в лицо. А это порядка 400 детей в младшей школе и от 700 до 1 500 — в старшей. Кроме того, он должен знать в лицо всех учителей. У всех остальных он проверит документы на входе.
— Никаких «вторых» или последующих рубежей охраны в израильских школах нет: ни рамок металлодетекторов, ни бабушек-вахтеров. Несколько раз за день охранник обязан обойти всю территорию школы снаружи и изнутри, чтобы проверить, нет ли бесхозных предметов. На это время он запирает школьные ворота, и никто не может ни зайти, ни выйти. Если учитель, например, приходит ко второму уроку, а охранник ушел на обход — то придется терпеливо ждать его возвращения, — пояснила Юлия Драгунская.
Специальных уроков безопасности в школах Израиля не проводят — население здесь впитывает правила антитеррористической безопасности с молоком матери. Чего не скажешь о канадцах — в местных школах нет ни металлоискателей, ни охранников, но почти везде висят камеры, рассказала бывшая красноярка Анастасия Завидовская, которая проучилась там несколько лет. Ответственность за все лежит на директоре.
— В провинции Онтарио за последние 3 года была два несостоявшихся шутинга в школах. Оба смогли предотвратить учителя и полиция. В первом случае в течение недели директора разных школ обнаружили граффити с угрозами перестрелки и позвонили в полицию. Полицейские дежурили в каждой школе, в итоге нашли 15-летнего подростка, который граффити писал. А в Торонто мужчина в интернет-чате объявил, что собирается устроить стрельбу в школе. В вероятных местах поставили дежурить полицейских. За два дня его нашли и арестовали с обвинением на покушение, — вспоминает Анастасия.
Система антибуллинга в Канаде — то, чему нашим школам стоит поучиться. Если вашего ребёнка кто-то обижает или травит, то первая жалоба идёт учителю, потом заместителю директора и директору. Если до сих пор проблема не решена, то уже пишется письмо в надзор за школами. И уже там будут разбираться со всеми, кто не предпринимал попытки разрешения конфликта и проблемы. Школьнику предоставят психолога.
И что самое важное — школьное образование заточено на социализацию и умение работать в команде, успехи в учебе уже не так важны.
— Если у кого-то что-то не получается, ему помогают всем классом и никто никого не высмеивает. Драчунами занимаются сразу полицейские, любой угрозой и проявлением насилия занимаются полицейские. В отношении учителей те же правила, они не могут никого оскорблять, обзывать, отзываться плохо о родителях и прочие ужасы, к чему мы привыкли в России. Это не означает, что все так идеально и классно. Здесь другая система и по-другому относятся к угрозам, и это не считается нормальным и чем-то обыденным, — пояснила девушка.
Вся система образования в России — это прежде всего система. И она, как и все, дает сбои. Да, можно обвешать камерами периметр и забаррикадировать все двери. Но тот, кому нужно, найдет способ обойти охрану — множество трагедий тому подтверждение.
— Дело в системе управления школой, в системе организации школьной жизни. И от того, что поставят еще одного охранника, или обучат учителя тому, как вести себя в чрезвычайной ситуации — от этого, естественно, ничего не изменится. Ситуацию может изменить комплекс мер — перевод школ с регионального на федеральное финансирование со ставками психологов, социальных педагогов и работников. Уменьшение количества детей в классе. Уменьшение нагрузки на учителя. Изменение системы оценки школы, потому как сейчас школу оценивают исключительно по победителям — «ах вот у нас сколько детей набрали 100 баллов, а вот еще сколько взяли олимпиады», — опираясь на свой многолетний опыт, заключает сопредседатель профсоюза работников образования «Учитель» Всеволод Луховицкий.
***
Во время работы над публикацией глава Росгвардии объявил, что необходимо ужесточить требования к получению охотничьего билета, а справки на получение оружия должны выдавать не частные клиники, а государственные. Также необходимо повысить возрастной ценз: с 18 до 21 года.
Кроме этого, Владимир Путин поручил правительству внедрить единый подход к обеспечению безопасности и антитеррористической защищенности учебных заведений, а также ужесточить требования к владельцам оружия.
11 мая в Казани 7 учеников — восьмиклашек не вернулись со школы с портфелем на перевес. Но и для выживших трагедия не пройдет бесследно. По словам психотерапевта, всем участникам трагедии необходима реабилитация. Если говорить точнее — у них должно сформироваться устойчивая эмоциональная реакция в ответ на весь увиденный и пережитый кошмар.
Задача взрослых — сделать все возможное, чтобы он больше не повторился.
Редакция NGS24.RU выражает соболезнования родным и близким погибших в страшной трагедии в Казани.
Свежие комментарии